Строго говоря, история началась шестьдесят четыре года назад, когда Бернардо Бертолуччи появился на свет в окрестностях древнего итальянского города Парма, столице пармезана и "Пармалата".

Впрочем, в то время жители Пармы, не говоря уже обо всех остальных европейцах, даже и мечтать не могли о качественном сыре и йогуртах — Вторая мировая война и послевоенные годы были временем лишений и бедности.

Бернардо проблемы человечества не коснулись: благодаря дедушке-землевладельцу он с первого дня жизни обитал в отдельном уютном мире — поместье, окруженном ухоженными полями, виноградниками, зелеными холмами и средневековыми замками.

Детство и отрочество прошли в просторном доме под опекой многочисленных слуг. Родители Бернардо не опускались до быта, ибо были большими эстетами: папа — известным поэтом и кинокритиком, а мама — поклонницей его таланта. В доме царила соответствующая атмосфера. Каждую пятницу папа возил Бернардо в Парму на кинопремьеры, выписывал модные французские киножурналы и в середине 50-х годов отправился с сыном в Париж, чтобы познакомить с волшебным городом и французской "новой волной" в киноискусстве.

Ирония истории: в подавляющем большинстве революционеры вырастают из барчуков с безоблачным детством. Подростком Бернардо весело размахивал красным флагом на демонстрациях крестьян, которые требовали земли, совершенно не смущаясь тем, что они хотят наложить лапу именно на землю его дедушки. К счастью, желание обездолить дедушку оказалось слабее желания посеять смятение в умах кинозрителей. Последнему чрезвычайно способствовал друг семьи.

ПОБЕДА ФРЕЙДА НАД МАРКСОМ
Может ли коммунист быть извращенцем? Еще как, хотя лет двадцать назад в нашей стране за такой ответ можно было легко сесть в тюрьму лет на десять. Другом семьи Бертолуччи был Пьер Паоло Пазолини — известный итальянский интеллектуал и кинорежиссер, член Коммунистической партии Италии и "по совместительству" гомосексуалист-педофил. Он ввел совсем еще молодого Бернардо в большое кино — сделал своим ассистентом, когда тому едва исполнилось девятнадцать, и поручил самостоятельную постановку, когда Бертолуччи не было и двадцати двух.

Бертолуччи последовал за Пазолини в ряды Коммунистической партии. но, к счастью для себя, не стал ему подражать в искусстве, ни в интимной жизни. Что бы там ни говорилось в составленных экзальтированными критиками энциклопедиях, любой фильм Пазолини может испортить нормальному человеку аппетит минимум дня на два, да и закончил творец плохо — получил в грязной подворотне смертельный удар ножом от несовершеннолетнего "мальчика по вызову".
Бертолуччи всегда нравилось более человечное французское кино, а что касается секса, то тут у него были свои проблемы.

В отличие от большинства сексуальных революционеров, Бертолуччи не склонен, по крайней мере пока, торговать эротическими воспоминаниями. Все же почти с полной уверенностью можно сказать, что в ранней юности он испытал сильнейшее половое влечение (скорее всего, неразделенное) к взрослой близкой родственнице: старшей двоюродной сестре, молоденькой тетушке, возможно, даже к матери. (В интервью он очень любит вспоминать отца, а о матери высказался только однажды и всего лишь несколькими словами: "Она была удивительно красива, а все остальное — тайна".)

Мотив кровосмесительной любви присутствует в большинстве его фильмов, начиная со снятого еще в 1964 году "Перед революцией": герой думает, чем ему заняться—то ли борьбой за народное дело, то ли соблазнением тетки, — и останавливается на последнем варианте. Правда, дружба с Пазолини тоже не прошла бесследно: герой фильма "Конформист" подавляет свои гомосексуальные наклонности сначала посредством соблазнения жены своего духовного наставника, и убивающего их по заказу фашистов.
"Конформист" произвел фурор на Берлинском фестивале 1970 года, Бертолуччи был официально признан мастером и получил право на свою революцию. Вот только революция планировалась совсем не марксистская: "В дополнение к оптике от Цейса я решил вставить в свою кинокамеру линзу от Фрейда.


ТАНГО С СУДИМОСТЬЮ
Критики усматривают в фильме "Последнее танго в Париже" некий "протест о против ханжеской буржуазной морали" и даже "классическую трагедию, где т. любовь и смерть неразделимы". Простые зрители видят в нем слегка растянутую за счет необязательных разговоров историю животной страсти, вспыхнувшей между стареющим американцем, впавшим в депрессию из-за смерти жены, и девятнадцатилетней француженкой, решившей поискать острых ощущений.
Потом эксперимент девушке надоедает, а мужчина, наоборот, входит во вкус, и она его убивает, чтобы не доставал. Простые зрители, разумеется, абсолютно правы, поскольку сам Бертолуччи недавно признался: "Просто в то время я был одержим идеей безоглядного, дикого, ни к чему не обязывающего секса с женщиной, даже имени которой не знаю. Я совершенно замучил своего психоаналитика, и он посоветовал мне выплеснуть потаенные желания на экран и тем самым разрядить ситуацию". Просто, как и все гениальное.

Почему гениальное? Потому что вышедшее в 1972 году "Последнее танго в Париже" одним махом изменило лицо мирового кино. Оно проложило дорогу фильмам "Эммануэль", "Калигула", "9 1/2 недель" и "Основной инстинкт". Дело не в "обнаженке", которой большой экран тогда уже привык, а в той самой выразительной подаче сексуальных сцен. Если бы у Бертолуччи не было "имени" и особого умения уговаривать, то ни один актер в своем уме, а уж тем более Марлон Брандо — в то время звезда первой величины, — ни за что не согласился бы в них участвовать. Сегодня трудно себе представить, что какой-либо фильм может стать предметом судебных разбирательств, общественного возмущения и общенациональных дискуссий, но с "Последним танго в Париже" дело обстояло именно так. Во многих странах фильм запретили или основательно порезали. В Италии суд определил фильм как "попытку подрыва нравственных устоев общества" и приговорил к публичному сожжению, а режиссера — к четырем месяцам тюремного заключения и пяти годам лишения гражданских прав. Но в прочем, Бертолуччи жил в свободомыслящем Париже, где итальянская тюрьма ему была не страшна, а права гражданина Италии особо и не нужны.
Потом все улеглось... "Последнее танго в Париже" провозгласили шедевром — вероятно, потому, что фильм сделал хорошую кассу. Бертолуччи зачислили в живые классики, и пришествие большого секса на большой экран состоялось. Впрочем, любая революция, даже такая приятная, как сексуальная, не обходится без жертв. В данном случае, как это часто бывает, за все заплатила женщина. Талантливую исполнительницу главной роли девятнадцатилетнюю Марию Шнайдер записали в "потаскухи", и на этом ее карьера в серьезном кино закончилась. Единственное, что она могла сделать, это дать совет всем начинающим актрисам: "Никогда не раздевайтесь перед камерой, если мужчина средних лет говорит вам, что это нужно ряди высокого искусства". В совете есть доля истины, но следовать ему необязательно : просто несчастная Шнайдер была первой, я плодами революций всегда пользуются "вторые" — Сильния Криетель, Ким Бессннджер. Шарон Стоун лучший тому пример.

БЕСПЛОДНЫЕ ГОДЫ
Плодами устроенной им кинореволюции не воспользовался и сам Бертолуччи, причем по своей вине. Ему сразу же предложили сделать продолжение "Последнего танго в Париже", а он, неразумный, не понял: "Позвольте, какое может быть продолжение — в конце фильма героя убивают!" — "Нет, — втолковывали недогадливому творцу продюсеры, — его не убивают, а только ранят, он приходит в себя в больнице, и все начинается снова".

"Глупости какие", — сказал Бертолуччи и снял шестичасовую "марксистскую" эпопею "Двадцатый век". Ему- то следовало знать, что Марксу с Фрейдом не тягаться — фильм не вернул израсходованных на него денег. На две следующие картины режиссера прокатчики вообще не захотели тратить свое время. Правда, в 1987 году Бертолуччи воспрянул с красивым, хотя и холодным "Последним императором": картина получила девять "Оскаров" и принесла продюсерам неплохие деньги, в основном за счет экзотической темы. Но теперь даже историки кино вспоминают ее разве что в связи с выходкой Бертолуччи на церемонии вручения премии. Сжимая в руке золотую статуэтку, он вместо обычной благодарности брякнул, намекая на глубокие декольте сидевших в зале актрис: "Если Нью-Йорк называют "Большим яблоком", то Лос-Анджелес сегодня можно назвать "Большим соском!" По словам очевидцев, после этих слов наступила такая минута молчания, что "тишину можно было резать ножом".

Это был последний раз, когда Бертолуччи сумел потрясти аудиторию. Все его последующие фильмы — бесстрастный "Маленький Будда", пустая "Ускользающая красота" (сыгравшая в этой картине свою первую роль Лив Тайлер стала звездой благодаря не самому фильму, а красивому плакату к нему) и невероятно нудные "Осажденные" (по совершенно непонятной причине их вдруг выпустили у нас на видео)—зрители и критики оставили без внимания. От личной жизни режиссера светской прессе тоже никакой радости — вот уже двадцать пять лет как он тихо и мирно женат. О Бертолуччи стали забывать, и "старый развратник" решил тряхнуть сединой.